Пьедестал бокса: Валерий Рачков (2 часть)

Валерий Рачков

Пьедестал бокса: Валерий Рачков (1 часть)

В будущее в тот момент, надо думать, смотрели с оптимизмом: впереди были Олимпийские игры в Москве, а вам в стране не было равных в вашей весовой категории?
Да, предстоящие Игры в Москве очень стимулировали меня и на чемпионате мира в Белграде. Тогда сборную во второй раз в своей карьере возглавил Алексей Иванович Киселев, заменивший после Монреаля Радоняка, и мне, естественно, очень хотелось показать себя в его глазах в самом выгодном свете, быть в его тренерских списках в числе главных кандидатов на участие в московской Олимпиаде.

Но все резко изменилось после того, как я неожиданно для себя проиграл Александру Кошкину в финале чемпиона страны 1979 года, который прошел в Москве в рамках Спартакиады народов СССР. «Неожиданно», потому что Кошкина я тогда практически не знал и, как следствие, не рассматривал его как серьезного конкурента для себя, несмотря на то, что он тогда в свои 19 лет был уже участником чемпионата Европы. Александр с его наставником, мэтром тренерского цеха Борисом Николаевичем Грековым меня откровенно удивили, особенно во второй половине нашего боя, о которой, мягко говоря, не самые приятные воспоминания. Откуда только все летело? Влево уклоняюсь, натыкаюсь на удар, вправо – тоже самое… Как он меня ловил? (спустя несколько лет я даже специально спрашивал у Грекова об этом). Для меня такие действия Александра стали неожиданными, хотя я был хорошо готов и вроде бы все делал правильно…

Но первую половину я выиграл однозначно. А возможно и весь бой. Не могу, правда, утверждать это однозначно, но мне потом сказали по секрету, что, на самом деле. судьи отдали победу мне, но под давлением Киселева изменили первоначальное решение. Было ли это, действительно, так, утверждать, повторюсь, не могу. Но основания для этого имелись, поскольку уже тогда в кулуарах велись разговоры о том, что на московской Олимпиаде в составе команды должен быть москвич (а Кошкин был коренным жителем столицы) и в этой связи на главного тренера оказывалось сильнейшее давление из властных структур Москвы. Как бы там ни было, после этого чемпионата мои шансы на вторую в карьере Олимпиаду заметно понизились. Насколько катастрофично – это я потом узнал.

Но ведь был еще чемпионат страны 1980 года в Ростове-на-Дону, объявленный главным отборочным турниром к московским Играм?
Да, я там, к сожалению, тоже проиграл. В полуфинале – Петру Галкину, который потом в финале выиграл и у Кошкина, сотворив, как пишут журналисты, сенсацию.

И, запутав для тренеров ситуацию еще больше?
Нет. Насколько я знаю, кандидатура Галкина на участие в Олимпийских играх даже не рассматривалась. А чуть позже я узнал, что и моя уже тоже. На последнем предолимпийском сборе, проходившем в белорусских Стайках, за двадцать дней, как и положено по регламенту, до начала Олимпиады, Киселев объявил, что на Играх в весовой категории до 67 кг будет боксировать… Исраел Акопкохян, Александр Кошкин – в категории до 71 кг, а Виктор Савченко – до 75 кг… Всех троих поднял на одну категорию, а Акопкохян вообще дебютировал на Играх в этом весе.

Почему, как думаете, Киселев на это пошел?
Думаю, что на него давили не только московские власти, но и спортивные руководители наших союзных республик, чьи представители претендовали на место в олимпийском составе. Вот и раздал всем сестрам по серьгам, нашел, по его мнению, «компромисс». Надеялся, наверное, на домашней Олимпиаде соперников шапками закидать. Чем все это закончилось, вы знаете. Довольствовались в итоге лишь одной золотой медалью.

Как вы отреагировали на это объявление главного тренера?
Как я должен был отреагировать, если в моем весе заявили боксера, с которым я очень легко разбирался? На спаррингах при подготовке к Олимпиаде он в буквальном смысле плакал, спрашивал: «Зачем ты меня так сильно бьешь, а ведь в 63 боксирую, а ты – в 67?». А что мне было делать? Я видел, что главный тренер наблюдает за нами и думал: если не буду с полной отдачей работать, он на мне крест поставит. Тогда еще рассчитывал попасть на Игры. После того, как Киселев объявил состав команды, я пришел к нему и попросил спарринг с Акопкохяном. Молодым еще был, глупым: верил, что могу еще что-то изменить, если выиграю спарринг. Но Алексей Иванович отнесся к моей просьбе, мягко говоря, без энтузиазма: «Если хочешь, пробуй в 71…», – сказал он. В общем, не двусмысленно дал мне понять, чтобы я отстал, поскольку было ясно, что вытеснить Кошкина из состава я при любом раскладе не смогу.

Олимпийские бои где смотрели?
Непосредственно в зале спорткомплекса «Олимпийского». С первого до последнего дня просидел на трибуне.

Акопкохян оказался единственным в нашей команде, кто проиграл в первом же бою. Кубинцу Андресу Алдаме, который в итоге стал олимпийским чемпионом. Говорили когда-нибудь себе или еще кому-то: « я бы выступил там лучше Исраела?»
А какой смысл? Кто знает, как сложилась бы для меня эта Олимпиада, если бы я в ней участвовал? Это ведь бокс! Но одно могу сказать точно: для меня всегда было хорошо начинать турнир с сильного соперника. Я бы дал бой. С Алдамой нужно было драться, а подвижный, высокочувствительный Акопкохян просто отбегался. Его «танцы» в данном случае не прошли.

Как дальше сложилась ваша жизнь?

Конечно, я отдавал себе отчет в том, что моя боксерская карьера пошла к концу, тем более что мне это дали понять и тренеры сборной. Я видел, как они ко мне относятся, а практика в этом плане у меня была: знал, как в команде ведут себя с теми, кого хотят вытеснить. Тем не менее, еще два года тренировался и даже выступил на чемпионате СССР-1981 в Ташкенте, где проиграл в первом бою Александру Малюгину из Хабаровска. Не знаю, сколько бы еще продержался, но 82-ом году с меня сняли стипендию, а у меня, как я уже сказал, была семья, которую надо было кормить. Поэтому, когда предложили тренерскую работу в алма-атинском «Динамо», согласился сразу, несмотря на то, что в сравнении со своей стипендией в 300 рублей стал получать на 220 рублей меньше.

Это был вынужденный шаг?
В том плане, что других вариантов зарабатывать тогда не было, да. Но я с интересом окунулся в эту работу. К тому времени за плечами был институт физкультуры, практические знания, полученные за время профессиональных занятий боксом. Кроме того, я видел, как работает мой тренер. Так что, необходимый багаж для педагогической деятельности у меня был. Параллельно с ней я начал осваивать судейскую науку (в 1989-ом году дорос до арбитра АИБА), ездил на республиканские соревнования, первенства ЦС «Динамо». Не с целью дополнительного заработка, как такового, конечно, а главным образом ради общения, возможности воочию наблюдать, как развивается бокс. К тому же мне это тоже было очень интересно и неплохо получалось как в физическом плане, так и теоретическом – в плане знаний правил бокса. Одинаково уверенно чувствовал себя и в ринге, и в качестве бокового судьи.

А почему уже через два года вы покинули с семьей Алма-Ату, оказавшись в 1984-ом в московском «Динамо»?
Я не увидел в Казахстане перспектив для себя, несмотря на то, что был в статусе первого в республике чемпиона мира по боксу. А мне хотелось расти в профессии. В Москве, куда я перебрался при поддержке тогдашнего главного тренера по боксу ЦС «Динамо» Александра Ивановича Мельникова и его помощника Леонида Дмитриевича Гончарова, занимался по сути тем же, что и в Алма-Ате –тренировал, в свободное время – судил соревнования. А через три года меня вызвали в Госкомспорт СССР и предложили должность тренера сборной СССР по резерву, подразумевавшую селекционную работу с 15-16 летними мальчишками. Естественно, я согласился без раздумий. Для меня это была отличная школа, продлившаяся до 1991 года, вплоть до развала СССР. Я готовил ребят, занимался отбором, подготовкой и проведением юношеских соревнований, в том числе первенств среди училищ олимпийского резерва, к которым сейчас, говоря образно, руки ни у кого не доходят, чтобы снова активизировать эту кузницу спортивных кадров, прекрасно и очень эффективно работавшую в советское время.

Такие школы есть и сейчас, но никто не готовит для них программы, не подбирает лучших специалистов, там ныне тренируются кто угодно, только не самые лучшие, как должно быть согласно статусу этих учебных заведений. Они, к большому сожалению, утратили ныне свой вес и значимость. Никто ими не занимается – ни старшие тренеры резервных сборных, ни работники федераций. Но я очень надеюсь, более того, верю, что нынешнее новое руководство Федерации бокса России к этому придет. Ныне мы имеем в училищах олимпийского резерва 560 учебных мест для бокса. Представляете, сколько талантливых ребят можно охватить, обеспечив их, помимо полноценных тренировок, возможностью учиться, комфортными условиями проживания, качественным питанием, профессиональным медицинским обеспечением и дальнейшей первоначальной помощью в продвижении по социальной лестнице! В некоторых спортивных федерациях, таких, например, как Всероссийская федерация художественная гимнастика это и сейчас прекрасно понимают. Как следствие, блестящие результаты нашей национальной сборной по этой дисциплине. Нам надо возрождать эту систему и в боксе!

А возвращаясь к своей работе тренером сборной по резерву, скажу, что это было золотое время в моей жизни! За эти годы научился работать не только с людьми, но и с бумагами – писать программы для спортивных школ, составлять календари, как соревновательные, как и тренировочных сборов. Мотался по всей стране в поисках талантов. Горжусь тем, что дал дорогу в большой бокс таким ребятам, как Раимкуль Малахбеков и Вася Жиров. Приложил в определенной степени руку к становлению Саши Лебзяка. Вообще селекционная работа, которая проводилась в те годы, – это отдельная песня. Каждый год в июне – июле – августе мы проводили три тренировочных сбора по 20 дней в Абхазии, на базе в Эшерах, где собирали до ста самых перспективных ребят. Туда же приглашали лучших специалистов и вели учебу, которая полностью оправдывала вложенные в нее бюджетные средства. Такую практику, считаю, надо также возрождать сегодня.

Валерий Рачков и Майк Тайсон

Развал Советского Союза стал единственной причиной тому, что вы потеряли эту работу?
Безусловно. Не стало Союза – не стало и сборной СССР, и в 1992 году я уехал работать по контракту в Индонезию. Позвонил президенту тамошней федерации бокса, с которым за несколько лет до этого познакомился во время поездки в качестве судьи на «Кубок президента» в Джакарте, и через месяц приступил к исполнению обязанностей клубного тренера на острове Суматра.

Год там пробыл, подготовил двух чемпионов страны и вернулся. Европейцам в этой стране трудно. И дело даже не в непривычном для нас климате (хотя привыкнуть к нему невозможно), просто перспектив тренерской работы, по крайней мере, в любительском боксе я там не увидел. Там нет таких понятий, как «единый календарь» или «тренировочные сборы». Да и стимулы для занятий спортом, которые существуют у нас, на Суматре не действуют: разбиваются о местный менталитет. Есть бесплатный рис, который, заботами государства, получает каждый (так, по крайней мере, было в те годы), поэтому зачем обременять себя изнурительными тренировками и мыслями о том, как заработать в спорте на хлеб насущный? Но в то же время, вот парадокс, в индонезийской столице Джакарта уже много лет проводится очень престижный международный турнир, о котором я сказал, – «Кубок президента» с участием сильнейших боксеров-любителей мира. Я в нем несколько раз участвовал: и как тренер, и как судья.

Возвращаясь к вопросу о хлебе насущном, как вы его зарабатывали, вернувшись из Индонезии?
Начнем с того, что я уезжал из одной страны, а вернулся совершенно в другую, которая сама пыталась выжить. Я сунулся в одну дверь, в другую и быстро понял, что никому ничего от меня не надо. Специалисты по боксу были не нужны, поэтому решил все заработанные деньги вложить в собственное дело. Организовал строительную фирму и занялся бизнесом, который со временем стал прибыльным. Настолько, что я даже начал заниматься благотворительной деятельностью, помогать ветеранам бокса в статусе вице-президента благотворительного Фонда ветеранов бокса России. Кое-то из ветеранов даже получал зарплату в моей фирме. Кроме материальной помощи, Фонд два раза в год организовывал праздничные вечера с застольем и профессиональными концертами, прекрасно понимая, что непосредственное общение с «однополчанами», вечера воспоминаний ценятся ветеранами порой даже дороже денег.

Весной 2006 года Федерацию бокса России возглавил Владимир Сурков, который пригласил вас на пост председателя судейской коллегии. Но в этой должности вы пробыли меньше одного олимпийского цикла. Что произошло?
Все просто. В Федерации в очередной раз сменилось руководство, с которым, скажем так, я не попал в общее понимание определения победителей в боксерских поединках. Считал и продолжаю настаивать на том, что это должны делать сами боксеры в ринге, а не кто-то за них «сбоку», после чего у тренеров руки опускаются.

В нынешнем году состоялось ваше второе «пришествие» на должность председателя судейской коллегии Федерации бокса России. Какие основные задачи ставите перед собой?
Задача прежняя и неизменная – добиться в российском боксе непредвзятого судейства, единого понимания критериев при определении того, кто выиграл бой. У нас опытные и квалифицированные судьи, качество подготовки которых основано, прежде всего, на хорошей соревновательной практике. Они перемещаются по стране, имея как минимум два турнира в месяц. Это большой плюс, поскольку ни в одной стране мира у судей нет таких возможностей. С точки зрения профессионализма как такового, повторюсь, вопросов нет – проблема в другом. Во внутренней честности. Надо добиться того, чтобы судьи не «подмигивали друг другу» во время боя, а объективно отражали в своих решениях то, что происходит на ринге.

Когда я работаю как супервайзер на тех или иных соревнованиях, смотрю на экран и вижу, что судьи награждают баллами одного боксера в то время, как выигрывает другой, мне понятно: или они не понимают в боксе (что маловероятно) или действуют в сговоре. С такими судьями мы прощаемся. Сначала отстраняем на определенный срок, а в случае если урок не пошел впрок, расстаемся навсегда – больше их не приглашаем. Я твердо убежден, что никакими техническими средствами ситуацию в судействе не исправить – хоть восемь камер вокруг ринга поставь. Проблему надо решать «через человеческий фактор». Любой судья должен понимать, что если он слукавит, будет отстранен с перспективой в итоге все потерять. Этот страх, считаю, в данном случае самое эффективное средство.

Сколько человек на сегодняшний день уже отстранили?
Пятерых, сроком на год. Надеюсь, что все уже успели понять, что в федерацию пришли люди, которые всерьез взялись за эту работу и которые не дадут возродиться судейскому беспределу.

Врагов, наверное, в этой связи успели нажить себе немало?
Эта должность, как любая борьба с нарушениями, естественно, подразумевает конфликтные ситуации. Я это всегда понимал, понимаю и готов к этому. Мне в этом деле «друзья» и «близкие люди», позиция которых кардинально расходится с моей, не к чему. Я буду постоянно с ними конфликтовать, поскольку мне нужно, чтобы в ринге всегда побеждал сильнейший, а не тот, кого предварительно кто-то назначил за кулисами. Это должно стать догмой, поскольку пойдет только на благо российскому боксу. Не на мое, подчеркиваю, благо, а на благо бокса. Тем, с кем у меня случаются конфликты на этой почве, я говорю: придерживайтесь рамок честного, объективного судейства, и тогда у меня к вам будет соответствующее уважительное отношение. Больше ничего не требуется.

Что греха таить, в регионах есть люди, которые пришли в бокс исключительно в личных, меркантильных интересах, чтобы, например, поддерживать на плаву и укреплять свой бизнес или решать какие-то другие вопросы, поскольку «через бокс» можно подружиться с руководителями региона, вплоть до губернатора. Разве мы не знаем таких? Но я надеюсь, что сейчас эти люди поняли, что подтасовкой результатов в боксе уже ничего не решишь. Все должны доказывать сами боксеры.

Валерий Рачков и Ильяс Сулейменов, чемпион Азиатских игр 2014 года

Борьба за чистоту судейства идет в буквальном смысле наездами – во время личного присутствия на соревнованиях или наработаны еще какие-то формы?
Каждые две-три недели я просматриваю видеозаписи боев с вызвавшими разногласия судейскими решениями, письма-жалобы, приходящие в Федерацию бокса России из регионов. Анализирую, отвечаю, делаю в случае необходимости соответствующие выводы со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для нечистоплотных судей. Хотя далеко не всегда это требуется, поскольку много «пустышек» приходит с очевидно субъективной оценкой судейской работы. Адресантами их, как правило, являются личные тренеры или родители проигравших боксеров.

Сколько вам за эту работу платят?
Нисколько. Я в штате Федерации не работаю. Председатель судейской коллегии – это общественная нагрузка.

В вашей боксерской карьере были случаи, когда вас откровенно засуживали и хотелось отправить в нокаут всех виновных в такой несправедливости?
Нет, не припоминаю.

И последний вопрос: счет своим боям вели?
Да. У меня их 230, 190 из которых – победные.

Пьедестал бокса: Валерий Рачков (1 часть)

Борис Валиев, AKBOXING.RU

Новости бокса от Александра Колесникова