Последний бой бесстрашного филлиппинца

“Эти маленькие филиппинцы – бесстрашные воины. Они дерутся до последнего. Они ушли всего на несколько поколений вперед от своих предков-дикарей, но дерутся с такой же фанатичной храбростью, причем со скоростью, на которую не способен белый человек”.

Кто может сказать столь политически некорректную вещь в адрес Мэнни Пакьяо, великого филиппинского чемпиона по боксу, который практически в одиночку держал этот спорт на плаву и чей неминуемый реванш в бою с Тимоти Бредли в Лас Вегасе так ускорил пульс болельщиков по всему миру?

Никто. Мэннинг Воган, журналист «The Milwaukee Journal» написал эти строки в 1926 году о Пакьяо того времени, спустя несколько часов после того, как Клевер Сенцио, участник «одного из самых быстрых и захватывающих боев» в истории ринга Биртауна, уснул в номере отеля и не проснулся.

Исходя из прощальной речи Вогана, очевидно, Сенцио был виноват в том, что не был цивилизованным или «достаточно белым».

За восемь месяцев до происшествия, урожденный Инносенцио Молдез приехал в Штаты с целью повторить успех своего соотечественника Панчо Виллы, завоевавшего мировой титул в легком весе в 1923. Спустя три года, Вилла скончался от сепсиса, причиной которого было выход на ринг сразу после удаления зуба. В предпоследнем матче Вилла благополучно защитил свой 112-тифунтовый титул, одержав победу в 15-раундовом бою.

После смерти Виллы, его американский менеджер Френк Черчилль послал письмо Сенцио. «У него были самые чистые привычки и лучшая натура среди всех боксеров, которых я знал», – говорил потом Черчиль о своем новом протеже. Партнер Черчиля Билл Миллер называл Сенцио «самым милым парнем, которого он только знал среди белых и черных; улыбающийся, бодрый, беззаботный невысокий парень с отличным набором зубов».

Черчиль говорил, что Сенцио было 22, но потом оказалось, что на тот момент ему было всего 18. Они лгали, чтобы он мог получить разрешение драться в таких штатах, как Висконсин, где минимальный возраст для профессиональных боксеров был 21 год.

Панчо Вилла провел 93 боя, и лишь в 5 из них потерпел поражение. Одно из них было в 1923 году от Бада Тейлора из Индианы, по прозвищу «Белый ужас Терра –Хот», на арене Милуоки. В своем 13-м бое в Америке, Сенцио встретился с Тейлором в том же месте 19 апреля 1926 года.

“Еще один могучий “атом”, маленький гладиатор ринга, горящий желанием отвоевать титул у своего земляка Панчо Виллы появится в Аудиториуме в понедельник вечером”, – писал в The Journal Сэм Леви о «коротышке» Сенцио.

Любимец публики Тейлор был выше на 15 см и гораздо опытнее Сенцио, но Леви уверял читателей, что “независимо от результата, зрители будут в восторге от нового филиппинского боксера, ищущего зеленые американские купюры”.

И они были. “В течение девяти раундов, разъяренный и пламенный, Сенцио держался на равных с Тейлором”, – писал Леви на следующий день после битвы. Непрерывные удары филиппинского бойца оставляли красные отметины по всему торсу американского спортсмена. Когда перед последним раундом Тейлора предупредили, что он может проиграть, Тейлор начал биться изо всех сил, нанося Сенцио сильные удары, от которых последний пошатывался. « В последнем раунде Бад был энергичен, внимателен, резок и нацелен на уничтожение коротышки из Манилы», – писал Леви.

Сенцио продержался до гонга, но был в таком плохом состоянии от того шквала ударов, который он получил, что его тренер, Уолтер Экворт, был вынужден нести его в раздевалку на руках. Там Сенцио оклемался. Доктор Эрнест Миллер из государственного комитета по боксу осмотрел Сенцио и был поражен: «Тот, кто, перенеся такие удары, имеет такое дыхание и сердцебиение, должен быть в отличной физической форме».

Экворт отвел Сенцио в его номер в отеле Планкинтон, в нескольких кварталах от Аудиториума, сделал ему массаж и уложил спать. Когда Сенцио пожаловался на сильную головную боль, тренер обернул его голову мокрыми полотенцами. Сенцио уснул, и Экворт ушел.

На следующее утро в 9 часов служащий отеля, который вошел в номер к Сенцио, чтобы помыть окна, заметил, что боксер все еще в постели, и у него было сильное кровотечение изо рта.

Скорая отвезла Сенцио в больницу в миле от отеля, но он умер еще за несколько часов до этого от кровоизлияния в мозг, в полном одиночестве за 8 000 миль от дома.

Утром 21 апреля, состоялось отпевание Сенцио в соборе Святого Джона, церкви архиепископа Милуоки. «Он умер чужим, на чужой земле, – сказал отец Уилльям Райт, – но мы думаем о тех, кто за много миль от нас оплакивает его. Еще в понедельник мы видели его на ринге, где он выложился на 100% для победы. Ни он, ни мы не могли даже представить, что сегодня его тело будет лежать в этом гробу, что не может не заставить нас задуматься о скоротечности жизни».

Его останки были переправлены поездом в Сиэтл, потом российским пароходом Эмпресс отправились в 30-дневный путь домой.

“Тело бедного малыша Сенцио на пути домой”, – писал Мэннинг Воган, “Люди забудут его через неделю. Так устроен мир”.

Но Бад Тейлор не забыл. Сенцио был вторым человеком, которого он убил на ринге (первым был Джером Френки). Тейлор стал чемпионом в легчайшем весе, и, если верить отличной биографии, написанной Джоном Д. Райтом, «он стал знаменит тем, что за каждое поражение он платит вдвойне». Иногда Тейлор даже улыбался, когда получал мощные удары на ринге, и Райт предполагает, что он радостно принимал их, из подсознательной потребности понести наказание за вред, причиненный его кулаками.

Дай Бог, чтобы у современной филиппинской звезды – чистого, приятного парня с отличной улыбкой, судьба сложится удачнее, чем у его предшественника Тейлора и убитого им Сенцио.