Рождество Магомеда Абдусаламова

Судьба Магомеда Абдусаламова взволновала не только российских любителей бокса, но и многих неравнодушных людей за рубежом. Известный боксерский сайт boxingscene.com посвятил большой материал российскому боксеру, в котором задаются нелицеприятные вопросы: почему была допущена такая трагическая ситуация, кто в этом виноват и как не допустить в дальнейшем повторения подобного с другими боксерами.

Рождественским утром боксер Магомед Абдусаламов проснулся в незнакомом месте. Возможно, он и не понял, что изменилось.

2 ноября Абдусаламов получил опасную для жизни травму мозга в бою против Майка Переса в Мэдисон Сквер Гарден. Несколько недель он был между жизнью и смертью. Он провел в Госпитале Рузвельта – 52 дня.

Накануне Рождества, Магомед был перевезен в госпиталь Хелен Хэйз в Западном Хейверстро, в Нью-Йорке. Госпиталь специализируется на реабилитации пациентов, перенесших серьезные травмы мозга. Российский строительный магнат, Андрей Рябинский, пообещал заплатить как минимум за 2 месяца реабилитации. Стоимость пребывания Магомеда в госпитале Хелен Хэйз составляет около $51,000 в месяц.

“Реабилитация” – понятие относительное.

По информации больницы, это программа “устраняет сложные последствия травм мозга, такие, как трудности при ходьбе, общении, еде и одевании, ограничение памяти и умственных способностей, а также восстанавливает навыки общения, познания и выражения эмоций”.

Это привело к тому, что люди говорят: “Магомед будет жить, Магомед в реабилитационной клинике, Магомед будет в порядке”.

Магомед не будет в порядке.

Левая сторона его головы сильно изменила форму. На том месте, где была проведена хирургическая операция, теперь вмятина. Со стороны голова выглядит как неровно оплавившаяся свечка. Над кроватью памятка: “Левого костного трансплантата нет”.

Магомед дышит через трубочку, вставленную в трахею. Его глаза блуждают в пространстве. Неясно, понимает ли он хоть что-нибудь.

Он жив.

Кто-то бы предпочел умереть, чем жить при таких обстоятельствах. В настоящее время он не может сам принять решение такого рода. Его семья сделала выбор за него.

Еще рано говорить, каким будет его состояние через год. Доктора говорят, что бы ни случилось, у него будут серьезные неврологические расстройства. Повреждение мозга, в отличии от повреждений других органов, скорее всего, необратимо. Чем моложе человек, тем больше у него шансов, что другая часть мозга компенсирует повреждение. Степень увечья зависит от причин травмы, какие части мозга были повреждены, и насколько сильна травма.

Надежды и ожидания Магомеда теперь сильно отличаются от того, что было 2 месяца назад. Его жизнь кардинально изменилась. У него уже нет цели стать чемпионом мира в тяжелом весе. Не ожидание, а скорее надежда – что он будет внятно говорить и связно мыслить, чтобы его понимали. Что он сможет сам кушать и контролировать свое тело. Что, возможно, он будет ходить.

Это трагедия. В самом страшном смысле этого слова.

Вмешательство в нужное время может спасти жизнь. Рефери останавливают бои. Председатели спортивных комитетов останавливают бои. Помощники тренера могут остановить бой. Если никто вовремя не остановит бой, жизнь боксера может измениться навсегда.

Пока не установлено, сразу ли Нью-Йоркские представители Спортивного Комитета предложили отправить Абдусаламова в госпиталь. Если бы это было сделано сразу, то он бы сейчас был на пути к полному восстановлению.

Раздел 213.6 Свода Законов и Правил Спортивного Комитета Штата Нью-Йорк, определяющий действия медиков на ринге, гласит: “Врач может потребовать, чтобы травмированный участник и его менеджер обратились в госпиталь после соревнования в тот период времени, который рекомендует врач”.

Другими словами, сотрудники комитета могли потребовать, чтобы Абдусаламов поехал в больницу.

Кроме того, сотрудники спортивно комитета Нью-Йорка признают, что никто не предложил помочь отвезти Магомеда в больницу.

Это был человек, которого только что сильно побили, но это была словно часть спектакля для увеселения толпы. Когда “спектакль” был окончен, его нос был смещен. Левая сторона лица была изуродована рассечениями и синяками, лицо оплыло, и было очевидно, что сломано немало костей. Как говорят сами сотрудники комитета, ему сказали: “Спасибо, хорошая работа. А теперь иди, возьми такси и езжай в больницу. Сам”.

Разве кто-то в футбольной команде (школьной, университетской или профессиональной) скажет игроку с такой травмой, чтобы он сам искал такси и ехал в больницу? Если бы на турнире U.S. Open бы травмирован теннисист, разве организаторы протянули бы ему страховку и велели ехать в больницу самому?

То, что случилось с Магомедом Абдусаламовым, можно использовать, как аргумент за запрет бокса. И это, конечно, сильный аргумент, чтобы что-то менять.

Мысли Бернарда Хопкинса на этот счет весьма поучительны.

“После того, как я подрался с Роем Джонсоном, – говорит Хопкинс, – меня заставили поехать в больницу. И я остался там на ночь. А ведь я выиграл бой. Ни один боксер не хочет ехать в больницу, лежать на каталке. Мы же все мачо! Но вокруг меня были люди, которые заботились обо мне. У большинства боксеров такого нет. А если и есть, то такие люди не знают, как это делать правильно”.

“Мы слышим, как все говорят” ,- продолжает Хопкинс. “О, мы так заботимся о здоровье и безопасности наших боксеров! Но они говорят это не всерьез. Им все равно. Они – и все вы знаете, кто “они” – относятся к нам как к скоту. Никто из них не думает о травмированном боксере. Это же не их ребенок. Это не их брат или муж или отец. Бой закончен. Скоро будет другой. Им плевать”.