Как Морис «Термит» Уоткинс, истребляя насекомых, оказался на Олимпиаде

Весенним вечером 2003 года продавец автомобилей Морис Уоткинс вернулся из офиса и заявил своей жене: «Дорогая, ты решишь, что я сошел с ума, но я отправляюсь в Ирак». Супруга и дети пришли в закономерный ужас – но Морис был суров и непреклонен. Когда-то он не реализовал главный шанс в своей жизни, не сумев выйти готовым на бой за титул чемпиона мира (по одной из версий, из-за того, что съел слишком много блинов с кленовым сиропом), и сейчас чувствовал, что должен выполнить свое предназначение. Первого апреля того же года он отбыл из Хьюстона в Багдад.

Семейный бизнес бывает разным: кто-то чуть ли не с рождения попадает в совет директоров корпораций, кого-то учат воровать в супермаркетах. Семья Мориса специализировалась на более полезных, хотя и не особо почетных делах: Уоткинсы истребляли насекомых. Морис с юности умел обращаться со всяким гнусом и обладал лицензией фумигатора, хотя на некоторое время  и отвлекался от семейных дел: в 16 он стал чемпионом США среди любителей, а затем еще 16 лет отдал профессиональному боксу. О его родовом ремесле все это время напоминало лишь прозвище; впрочем, военные знают, что термит – не только насекомое, но и зажигательная смесь.

Термита нельзя нокаутировать, его можно только убить. Термит Уоткинс следовал этому правилу неукоснительно – за 69 профессиональных боев он ни разу не побывал в нокауте, зато его противники были биты часто и нещадно (42 нокаута – устрашающе для легкого веса).

В Ираке его соперники были меньше, но даже опаснее: переносящие болезни мухи и москиты в столовых, скорпионы и омерзительные верблюжьи пауки в казармах. Не прекращались полностью и боевые действия; однажды дезинфектор Морис перевернулся в грузовике и еле успел вытащить товарищей до того, как машина взорвалась.

Через несколько месяцев тяжелой работы с Уоткинсом связался чиновник Гфеллер, узнавший о прошлом убийцы насекомых. Гфеллер спросил, каковы шансы возродить бокс в Ираке и добиться того, чтобы хотя бы один спортсмен отобрался на Олимпиаду. «Один к миллиону», – прикинул Уоткинс. «Все-таки один, значит… Это нам подходит».

Предыдущим руководителем иракского спорта был сын Саддама Удей, до предела развращенное чудовище. Легенды гласят, что тренировочное ноу-хау Удея состояло в регулярных избиениях, средневековых пытках, наказаниях для членов семей и прыжках в бассейны с нечистотами. С боксерами он занимался отдельно: каждый проигравший вызывался на спарринг с Хусейном-младшим, в ходе которого за любой ответный удар охрана стреляла на поражение.

Действия руководителя-моти­ва­тора привели к тому, что спортс­мены в Ираке вымерли как класс (в том числе и в прямом смысле слова), так что Уоткинсу пришлось начинать с нуля. Из скудной группы в 24 кандидата он отобрал девятерых – и занимался с ними с утра до ночи, воодушевленно восклицая «Ирак, Ирак, Ирак возвращается!» в качестве боевого клича команды (слоган стал так популярен, что армия США заказала несколько тысяч футболок с ним).

Морис отказался от броне­жилета, чтобы стать ближе к местным жителям, научил подопечных есть побольше углеводов (раньше боксеров кормили одним мясом), соорудил спортзал и закупил оборудование. «Аль-Каида», узнав о его деятельности, занесла Уоткинса в список своих целей, но он больше волновался не за себя, а за своих боксеров и попросил выделить для охраны сборной четырех автоматчиков.

И тот самый один шанс все-таки нашелся: выяснилось, что Наджа Али, выступающий в весе мухи, хоть как-то соответствует международному уровню, благодаря чему сумел получить уайлд-кард от МОК. «Меня не били и не пытали при Удее, потому что я всегда выигрывал», – флегматично замечал сам боксер. Наджа и Уоткинс вскоре переместились в Нью-Йорк, а затем и в Афины, где вместе вышли на церемонии открытия под красно-бело-чер­ным флагом.

Да, на Олимпиаде ученик Термита выиграл только один бой – но, по крайней мере, он продемонстрировал эффективность демократии, победив человека из Северной Кореи.

Михаил Калашников, prosports.ru