Герой системы Теофило Стивенсон

Когда умирает человек, которого ты хоть немного знал, возникает ощущение какой-то всеобъемлющей пустоты. Значит, ты его больше никогда не увидишь, и на его месте нет больше ничего, даже чего-то такого бестелесного, как разреженный воздух. Потому что воздух – это все-таки не ничто, а на месте умершего не остается действительно ничего. Даже тоска, которую ты чувствуешь, – она внутри тебя, а не снаружи. И как-то не получается не думать, что когда-нибудь на месте тебя тоже образуется такое вот ничто. Поэтому, продолжая мысль Джона Донна о том, что, по кому бы ни звонил колокол, он звонит по тебе, можно сказать: кого бы ты ни оплакивал, ты оплакиваешь себя.

Все это к тому, что в понедельник неожиданно умер от инфаркта трехкратный олимпийский чемпион в тяжелом весе кубинец Теофило Стивенсон. Ему было чуть больше шестидесяти. Мы несколько раз встречались, а познакомил нас знаменитый боксер Игорь Высоцкий. Тот самый, которого Стивенсон никогда не мог победить.

Это произошло несколько лет назад, когда Стивенсон приезжал в Россию, а я специально заехал в клуб к Игорю в Мытищи, чтобы увидеть его. Это был печальный и молчаливый человек, который, похоже, понимал, что все, кроме друзей, приветствуют в его лице не того, кем он стал, а того, кем он был, олимпийского чемпиона 1972, 1976 и 1980 годов, чемпиона мира-1974, 1978 и 1986, и прочая, и прочая, и прочая. В общем, всего того, что осталось в прошлом.

В тот же день я видел его еще и на каком-то мероприятии. На нем был когда-то новый и когда-то дорогой бежевый костюм, от которого остался только цвет. В свое время Стивенсон отказался от перехода в профессионалы за миллион долларов, сказав, что любовь восьми миллионов кубинцев ему дороже, но кажется, ее не хватило даже на новый костюм.

Многие, кто знал, и особенно те, кто не знал Стивенсона, сейчас будут рассказывать о том, каким прекрасным человеком он был и как любил детей, у меня же остались только собственные воспоминания. Стивенсон показался мне добрым гигантом, который никогда не использовал свою силу во зло. У него были мягкая, немного застенчивая улыбка и грустные глаза человека, который смотрит не вперед, а назад.

Кажется, он действительно верил и в свою родину, и в социализм, как и другой трехкратный кубинский олимпийский чемпион Феликс Савон, гордящийся тем, что никогда не держал в руках больше тысячи долларов. Конечно, человеку нужны не доллары, а счастье, но не похоже, чтобы Стивенсон был особо счастлив. Система в свое время подняла его очень высоко. Социализм никак не мог превзойти капитализм ни в чем, даже в качестве ракет, и тогда он стал пытаться превзойти его в качестве мужиков. Кто лучше трехкратного олимпийского чемпиона по боксу подходил для этой роли?

Стивенсон был так велик, что его в этом качестве использовала не одна Куба, а весь социалистический блок, для которого он стал своего рода знаком качества, в том числе и СССР, где его любили как своего. И никто, даже сам Игорь Высоцкий, не убедит меня в том, что его не включили в олимпийскую сборную 1980 года, потому что он что-то не выиграл на союзном уровне. Когда хотели – все правила обходили с легкостью школяра, прогуливающего уроки. Нет, просто хотели того, чтобы Стивенсон стал трехкратным олимпийским чемпионом, потому что он был и нашим знаменем тоже. На Олимпиаде выступил Петр Заев, от которого ждали, что он достойно проиграет Стивенсону. Правда, Заев, боксер очень недооцененный, выступил очень хорошо и проиграл даже слишком достойно. Настолько, что один из судей посчитал, что он победил. Но четверо остальных назвали победителем Стивенсона, и его флаг главного героя социализма зареял на совсем уж недосягаемой высоте.

А потом задули сильные ветры, сорвавшие все флаги, и могучий символ проигравшей бой политической системы стал просто немолодым человеком в когда-то подаренном ему этой самой системой потертом костюме. Кажется, он так и не научился толком существовать в новой реальности, потому и был все время так печален. Он тяжело жил, и хорошо еще, что легко умер. Это ведь тоже своего рода счастье.

Ну а нам остается только собрать все достоинство, которое есть в наших немощных душах, и искренне поскорбеть – не о том, что гикнулся все еще дорогой многим социализм, и даже не о том, что все мы когда-то покинем этот мир, а просто о том, что умер хороший человек.

Александр БЕЛЕНЬКИЙ, СЭ