Джеймс Тони: Я не буду щекотать Лебедева, а буду его бить

Честно скажу, еще никогда в моей журналистской работе не приходилось встречаться с тем, чтобы увиденное так мало соответствовало ожиданиям. Это я, конечно, о Джеймсе Тоуни по прозвищу Туши Свет, многократном чемпионе мира в разных весовых категориях, который 4 ноября на Ходынке выйдет против Дениса Лебедева, а сейчас приехал в Москву для знакомства – не столько даже с соперником, сколько со всеми нами.

Случалось, что ожидания оправдывались на сто процентов. Собственно, обычно так и было: Леннокс Льюис, Эвандер Холифилд, Рой Джонс, Хулио Сесар Чавес… А среди “плохишей”: Майк Тайсон, Фернандо Варгас, Рикардо Майорга… Тайсон, как и предполагалось, оказался сложным, запутавшимся в себе и вообще-то весьма и весьма неплохим человеком. Варгас – обычным повзрослевшим школьным бандитом. Наконец, Майорга оказался просто Майоргой, разве что чуть грустнее своего телевизионного аналога.

А вот с Джеймсом Тоуни по кличке Туши Свет вышло все совсем иначе.

Едва он вышел из дверей аэропорта и улыбнулся (этот эпизод есть на нашем спорт-экспрессовском ролике в интернете), как-то сразу стало ясно, что очень многое из сказанного и написанного придется пересмотреть. Сказать, что меня по этому поводу особо мучает совесть, не могу. Я, как и многие другие, изображал этого человека таким, каким он сам хотел, чтобы его видели. За что же тут угрызаться? Ну да. Не разглядел. Все-таки смотреть по большей части приходилось через океан.

Где-то через час после нашего знакомства я признался: “Кажется, мне придется очень много слов взять обратно”. Вот и беру.

Тоуни много о себе рассказал, но наши разговоры по большей части проходили на бегу. Поэтому я хотел бы разделить то, что он сказал, на несколько разделов.

О ПРОШЛОМ

“Дрался, конечно, много, но я слишком хорошо это делал. Да и боксом занимался с десяти лет. Поэтому несколько раз, чтобы не драться, люди в меня стреляли. Вот этот шрам от пули и вот этот. Еще в задницу мне как-то попали, но это показывать не буду, ты уж поверь мне на слово”.

“Да, я торговал наркотой по мелочи. Был малолетним идиотом. Казалось, что это очень круто. Тебе нужны деньги. У тебя их нет. Просить неохота. И все равно не дадут, даже если попросишь. И вот ты нашел способ. Ребята хотят дурь? Вот им дурь. Все просто. Когда промышлял этим? На самом деле недолго и, как бы сказать, непостоянно. С четырнадцати лет до восемнадцати, и то с большими перерывами”.

Та-а-ак, восемнадцать ему было в 1986-м. А профессиональную карьеру он начал в 1989-м. И как тогда быть с когда-то им самим распространяемыми слухами, что торговать наркотой он перестал, только когда боксом стал зарабатывать больше?

Раньше мне казалось, что в тех давних интервью Тоуни говорил правду. Теперь мне кажется, что он просто соблюдал своеобразный “кодекс плохого парня”. Хоть и не писаный, зато “читаный” в той среде, в которой он вырос, миллион раз. Плохой парень не должен становиться хорошим. Более того, плохой парень должен постоянно бряцать тем, какой он плохой. Плохой парень не должен ни о чем сожалеть…

О СЕБЕ

“Я такой, какой есть, не играю. Вот меня спрашивают, что нужно делать Лебедеву, чтобы привлечь внимание к себе. Быть собой. Не быть мной или кем-то еще. Людей не обманешь, они увидят фальшь. Я раньше вел себя так, а не иначе, потому что я так себя ощущал, и это было правдой, так что мне не о чем сожалеть. Сейчас чувствую себя так, как вы видите, и опять ничего не играю”.

Уже потом я при случае сказал Тоуни: “Джеймс, ты, конечно, правду говоришь. Ты такой, какой ты есть, ничего не играешь. Но дело в том, что показываешь ты далеко не все. Ты показываешь людям Туши Света. Но Туши Свет – это только процентов пять Джеймса Тоуни. А ты эти пять процентов любишь выдавать за всего себя”.

Я не успел увидеть, как взлетела его левая рука и ткнула меня в область печени. Впрочем, “ткнула” – это не совсем точно сказано. Очень мягко коснулась. Как будто муха села. Но на то самое место, легкий удар в которое может вызвать самую дикую боль. Насколько я знаю, этот жест означает крайнюю степень одобрения.

Джеймс широко улыбался. Его рука с той же невероятной легкостью перелетела мне на плечо. “Хитрый ты парень”, – сказал он. “А что, никому об этом не говорить?” – “Почему не говорить? Можно и сказать”.

Во время первой встречи с нашей публикой в торгово-развлекательном комплексе “Атриум” Джеймс был напряжен, на что многие обратили внимание. Поначалу он гораздо меньше был похож на Джеймса Тоуни, которого мы встретили накануне, и гораздо больше на Туши Света, которого любители бокса знали по публикациям в The Ring и Sports Illustrated. Того самого, который перестал продавать наркотики только тогда, когда на ринге стал больше зарабатывать. Просто доктор Джекилл и мистер Хайд в одном флаконе.

Можно вытащить человека из трущоб, но куда сложнее вытащить трущобы из человека. Джеймс-Туши Тоуни-Свет так до конца оттуда и не вышел. Мир для него – враждебная среда. Точнее, она такая “по умолчанию”. До тех пор, пока эта среда не проявит себя как-то иначе и не докажет ему, Туши Свету, что здесь можно быть и Джеймсом Тоуни. Что здесь это можно себе позволить без угрозы для себя.

Пятница это доказала. Когда он увидел, что люди вокруг и на трех галереях над ним относятся к нему с добродушным любопытством, а не с неприязнью или даже ненавистью, он совершенно успокоился. На следующий день на презентации в “Вегасе” это был уже совсем другой человек. Все-таки не тот, какой он при личном общении, но куда более расслабленный.

Когда мы потом ели в ресторане, Тоуни вдруг ни с того ни с сего сказал: “Мне офигенно понравились ваши люди. Я здорово здесь себя чувствую. Мне здесь легко. По-моему, и я им понравился. У русских людей тяжелое прошлое, и они научились видеть “первых номеров”, и они видят, что я тоже “первый номер”.

Так оно и было. Наверно, это имеет отношение к тому, как мы часто во время вагонных разговоров открываем душу первому встречному, зная, что больше никогда его не увидим. С чужаками часто легче быть самим собой. Ваши пути скоро разойдутся, “каждый пойдет своей дорогой, а поезд пойдет своей” (да простит меня Андрей Макаревич за легкое искажение текста), и сказанное тобой никогда не обернется против тебя. Трущобы хорошо научили тебя не доверять никому.

О ВРАГАХ

Всех, кто собирался общаться с Туши Светом, всегда предупреждали, чтобы ему как-то осторожно задавали вопросы о Рое Джонсе, который победил его в 1994 году, и о его бывшем менеджере Джекки Кэллен. Наших журналистов не предупредили, и они спрашивали, и, честно говоря, я был далеко не первым, кто у него о них спросил. Но ответы Тоуни всем давал одни и те же, причем это не были политкорректные выученные речи, повторенные слово в слово раз за разом, а живые реплики. Одинаковым оставалось только содержание: “Послушайте, Рой Джонс – отличный чувак (dude). Ничего я против него не имею, кроме того, что он не дал мне матч-реванш. А почему он должен был мне его давать? Он ведь знал, что во второй раз я его нокаутирую. С какой же тогда стати? Так у него была победа надо мной, а так было бы еще и поражение. Джекки – отличная тетка. Авторитарная, давящая – ну да, а какой еще можно быть в этом бизнесе? Иначе не выживешь. Разошлись с ней, потому что не могли не разойтись. Два жестких человека, у нее свои идеи о том, как вести бизнес, у меня свои. Никаких нехороших чувств я к ней не испытываю”.

Джеймс Тони. Лучшие бои (видео)

“Какой у меня был лучший бой? Нет, не с Жировым. С Жировым был хороший бой, где у меня все получилось. Но я больше люблю бой с Холифилдом, потому что перед ним мне не давали никаких шансов. Говорили, Холифилд – настоящий тяжеловес, он такой большой и сильный. Он тебя завалит. Ну вот мы вышли в ринг, и кто там был сильнее? Кто кого завалил?”

“У меня нет друзей среди боксеров, с которыми я могу встретиться на ринге. Зачем усложнять себе жизнь? Друзей бить очень трудно. Среди тяжеловесов единственный, с кем я действительно дружу, – это Леймон Брюстер. Еще я безмерно уважаю Мэнни Пакиао и Флойда Мейуэзера и дружу с обоими. Да, они друг друга недолюбливают, но здесь я держу нейтралитет. По-моему, это единственный возможный вариант в такой ситуации”.

Еще ваш корреспондент заметил, что Тоуни старается не смотреть на Дениса Лебедева. Не тешьте себя глупой надеждой. Джеймс не испугался. Когда их поставили друг напротив друга, Тоуни одарил Дениса таким взглядом, от которого не только лампочки потухнут, но даже комары перестанут пищать. Лебедев не стушевался и ответил взглядом под стать.

Однако больше в его сторону Джеймс практически не смотрел. Мне показалось, что Тоуни хочет, чтобы будущий противник был для него максимально безличен. Так проще и удобнее будет с ним драться. Ненавидеть не за что, а проникаться симпатией незачем.

О НАСТОЯЩЕМ И БУДУЩЕМ

“Ну и что, что мне 43 года? Я неистраченный боец. Я никогда не был ни в нокауте, ни в нокдауне. Я не устал. Я не хуже, чем был раньше, и покажу это в бою с Лебедевым. Никаких сомнений у меня в моей победе нет. Одно могу сказать: если он попытается работать со мной, как с Роем Джонсом, я его нокаутирую. Я ведь не буду его щекотать, а буду бить. Я принадлежу к старой школе (old school). Нас не вели, подбирая нам соперников. Для нас никогда не было легких путей. Мы дрались с каждым встречным и поперечным. Вместе с тем нас не выпускали в ринг недоучками. Я провел восемьдесят четыре боя, и посмотрите: где шрамы, где следы от пропущенных ударов? Все потому, что я всегда умел защищаться и не пропускал сильных ударов, отсюда и мое долголетие”.

“Нет, я не держусь за свою боксерскую карьеру и не боюсь ее закончить, это ведь все равно когда-то придется сделать, хотя и спешить с этим причин не вижу. Все работает, все получается. Я сейчас принимаю участие в двух реалити-шоу. Может быть, буду в кино сниматься. Может, займусь чем-нибудь совсем другим. Вариантов хватает. И потеря популярности меня не очень волнует. Я народный чемпион. Я люблю публику, публика любит меня, но самое главное для меня – это моя семья, моя жена и мои дети. Для них я всегда буду номером один, чемпионом. Я прихожу домой, общаюсь со своими детьми и чувствую, что мне в этой жизни больше ничего не надо. Так чего мне бояться окончания карьеры?”

СЭ, Александр БЕЛЕНЬКИЙ